User Rating: / 24
PoorBest 
Article Index
Второй шанс
Продолжение
Продолжение 2
All Pages


Амазонки находились на территории за лагерем Алариха; там же мы нашли Варию, живую и не слишком сильно раненую. Ненужная мысль, что все же хорошо иметь бога на своей стороне, промелькнула в моем мозгу. Через минуту мужчины, охраняющие заключенных, были мертвы, а женщины освобождены из цепей.

“Теперь счастлива? - Арес не смотрел на меня. - Они могут вернуться в лагерь, взять лошадей и убираться отсюда”.

“Что с солдатами?”

“Никаких солдат не будет”.

“Арес... ” - я открыла рот, и вдруг поняла, что попытка отговорить Ареса от убийства всех солдат Алариха не имеет смысла.

Он развернулся. Мускулы на его лице были неподвижны; очевидно, он прикладывал немалые усилия, сдерживая гнев, в ожидании, когда сможет дать ему полный выход.

“Габриель, следующие несколько часов я посоветовал бы тебе не попадаться мне на пути. Найди какое-нибудь безопасное место и жди меня там. Я сделаю то, что собираюсь, а затем доставлю тебя домой”.

“Как ты узнаешь, где я... ”- его насмешливый, ожесточенный взгляд ответил на мой вопрос.

Бог Войны исчез во вспышке.

 

***



Караван амазонок был отправлен по домам, а остатки армии Алариха не имели ни шанса выжить. Что-то заставило меня отправиться назад к замку. Всюду лежали мертвые и умирающие тела, некоторые обугленные, другие разрезанные на части. Это напоминало поле битвы, но здесь не было никакого сражения, никакое столкновения двух армий, только массовое убийство одним мстительным богом.

Рука, коснувшаяся моей лодыжки, почти заставила меня подпрыгнуть. Глядя вниз, я увидела лежащего на спине мужчину с зеленовато-серым лицом, его губы пытались двигаться, а глаза почти вылезли из орбит. Его живот был вспорот. Все внутри меня перевернулось, я схватила меч, валявшийся поблизости, и вонзила его, прекратив страдания солдата.

Через несколько шагов я снова остановилась. Память заполнила мое сознание - Зена, такая бледная и прекрасная, с влажными черными, как вороново крыло волосами, откинулась на белую подушку, и Арес, стоящий на коленях возле нее, их новорожденная кроха лежит на его руке; Зена кладет свою руку поверх его и шепчет: “Наш ребенок”; и безмятежное счастье освещает его лицо. Я запрокинула голову и выла в небо, невыносимо яркое и синее, когда оно должно было быть кроваво-красным.

Арес уже был в замке, я могла сказать это наверняка; из некоторых окон поднимался дым, и люди разбегались в смертельном страхе. Оказаться внутри отнюдь не было легким делом. Я даже точно не знала, почему хочу войти, рискуя оказаться растоптанной паникующей толпой и встретиться с обезумевшим Аресом, вопреки его предупреждениям. В этот момент я не была уверена, что меня пугает больше.

Наконец я смогла проникнуть за ворота замка.

Внутри было примерно то, что я ожидала. Каменные полы, липкие от крови; обугленные отверстия в некоторых стенах и колоннах - несомненно, от шаровых молний; тлеющие гобелены и ковры; мужчины и женщины, носящиеся вверх и вниз по коридорам; и, конечно, множество тел, распластанных или лежащих в кровавых кучах; и еще множество того, что, при всем моем опыте сражений, все еще заставляло меня отводить взгляд и вздрагивать.

Когда я приблизилась к тронному залу, среди множества чудовищных звуков особенно выделился один: самый чудовищный крик, который я когда-либо слышала. Я должна была остановиться и прислониться к колонне. ‘Я заживо сдеру с тебя кожу’. Новая волна тошноты накатила на меня с осознанием, что Арес не пользовался метафорами.

Последнее, что мне хотелось сделать, это войти и убедиться, что мое предположение верно; к тому же это не было предположением, я это знала абсолютно точно. Я хотела уйти от этого пронзительного звука, казалось, что мои ноги заполнены желе. И все же что-то удерживало меня ... что-то, что еще сказал Арес...

“Уничтожу твой замок ... твоих солдат ... твое отродье ... ”

Мой взгляд упали на молодую служанку, которая забилась в угол, дрожа от страха, закрыв руками уши, зажмурив глаза, парализованная ужасом. Заставляя себя переставлять ноги, я подошла к ней и схватила за плечи. Она закричала и еще больше вжалась в стену, как будто стремясь пройти сквозь нее.

“Посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда!”

Она уставилась на меня дикими глазами, судорожно дыша.

“Все хорошо, ты будешь в порядке. Скажи мне только ... где дети Алариха?”

***



Теперь у меня была цель. Я бежала по коридорам и вверх по лестнице, перепрыгивая через сломанную мебель, упавшие статуи и мертвые тела; я больше не чувствовала себя ошеломленной, уставшей или голодной. Я бежала, как будто пытаясь выигрывать забег, в каком-то смысле, так и было.

Наконец я достигла дверей и толкнула их. Они были заперты или забаррикадированы изнутри. Я снова толкнула их и услышала женский крик.

“Впустите меня!” - во всю мощь легких завопила я.

“Убирайтесь!”

“Дети там? Дети Алариха?”

Тишина подтвердила то, что я и так знала.

“Они в порядке?”

После паузы женщина - я подумала, это Клотильда - спросила более нормальным тоном: “Кто ты?”

“Я здесь чтобы помочь. Пожалуйста, откройте дверь”.

“Нет!” - истерия в ее голосе снова усилилась.

“Послушайте меня. Дети в ужасной опасности, и вы не сможете спасти их, забаррикадировав дверь. Вы должны впустить меня, это - ваш единственный шанс, - тишина. - Пожалуйста! У нас нет времени”.

Я услышала визг отодвигаемого предмета и щелканье открывающихся замков. Служанка пропустила меня внутрь и снова заперла дверь; несколько женщин собирались придвинуть назад массивный сундук из красного дерева. Я покачала головой. “Это не поможет”.

“Что происходит?”

Клотильда сидела на кушетке, дрожащая и очень бледная. Я огляделась. Даже женские и детские покои в замке Алариха имели суровый вид, с камином, высеченным из грубого серого камня, и огромной коричневой медвежьей шкурой на полу перед ним. На медвежьей шкуре играли трое маленьких детей - два мальчика-близнеца, приблизительно полутора лет, и девочка трех или четырех годков. Другая девочка, достаточно подросшая, чтобы понимать опасность, цеплялась за мать. Самый старший мальчик, лет десяти или одиннадцати, поразительно похожий на Алариха, стоял перед Клотильдой, лицом ко мне, его маленькая рука сжимала бесполезный кинжал на поясе; он, очевидно, чувствовал себя главным защитником семьи в отсутствие его отца.

“Кто штурмует замок?”- спросила Клотильда дрожащим голосом.

Я покачала головой. “Замок не штурмуют, Клотильда. Все намного хуже. Это не вражеская армия. Твой муж сделал кое-что, прогневавшее бога”.

“Бога?” - прошептала она.

“Ареса, Бога Войны”.

Клотильда мгновение размышляла - она не казалась слишком потрясенной фактом, что ее муж оказался целью ярости бога, и потом спросила успокоенным, ровным голосом, “Значит, он мертв?”

“Да”, - сказала я. По крайней мере, я надеялась, что к настоящему времени он был мертв.

Губы старшего мальчика дрожали, и его лицо морщилось, борясь с подступающими слезами. Клотильда спокойно кивнула; она отнюдь не казалась убитой горем. Потом ее глаза переместились на троих детей, ползающих по медвежьей шкуре. С побелевшим лицом она взглянула на меня.

“Клотильда, - я старалась говорить ровным голосом. - Я думаю, что Арес будет пытаться расправиться с твоими детьми. Вы не можете уйти от него, не можете остановить, запирая двери. Он - бог. Но есть шанс, что я смогу его остановить”.

“Кто ты?”

“Я - его друг”. В тот момент, когда я это произнесла, я поняла, как абсурдно это звучало, и действительно Клотильда смотрела на меня, спрашивая себя, не впустила ли она в свои покои сумасшедшую. Но кто я действительно была Аресу, и кто он мне? У меня не было времени обдумать эти вопросы, потому что в этот момент я услышала свист воздуха позади себя и увидела вспышку света. Клотильда закричала и рухнула на пол. Я обернулась.

За те годы, когда Арес был нашим главным врагом, я думала, что видела его самым жестоким холодным и безжалостным. Но никогда, даже в самых страшных кошмарах, я не могла вообразить что-нибудь подобное Богу Войны в разгар сражения. Он выглядел, словно только что окунулся в чан с кровью. Его карие глаза пылали красным жаром, вместо усмешки был звериный оскал. Просто невероятно, что когда-то я считала его полностью человечным.

Казалось, комната закружилась. Я не уверена, как сумела удержаться на ногах, несколько раз глубоко вдохнуть и открыть рот, чтобы произнести “Арес”.

Пылающие глаза скользнули по мне. “Габриель. Я велел тебе не попадаться мне на пути”.

“Я не позволю тебе сделать это”.

Он издал короткий смешок, больше похожий на лай. “Ты не позволишь мне?”

Я подошла к нему и заставила себя положить свои руки на его, борясь с тошнотой, появившейся при прикосновении к крови и частичкам внутренностей. Он посмотрел на меня, как на какое-то раздражающее насекомое, и отодвинул меня щелчком пальцев.

“Арес, ты отомстил за нее уже много раз”.

“Но еще недостаточно”.

“Я знаю тебя, Арес, - мой голос оборвался. - Я знаю, ты можешь быть лучше”.

“Ты знаешь меня? - его рот сложился в усмешке. - Я - Бог Войны, Габриель”.

“Это не поле битвы, Арес, это не война. Они только дети. Что они сделали?”

Его глаза сузились. “Они выбрали себе плохого отца”.

“Арес, пожалуйста ... подумай о своей…”

Прежде, чем я смогла сказать “дочери”, моя челюсть оказалась словно в железных тисках; я думала, что он ее сломает.

“Ты тоже хочешь умереть? - я закрыла глаза. - Я приму это как ‘нет’. Так что заткнись и уйди с моей дороги”.

Он освободил меня; я покачнулась и огляделась. Клотильда все еще была в обмороке; ее горничные попрятались по углам и за мебелью. Девочка помчалась к своим младшим братьям и сестре и обняла их всех. Самый старший сын Алариха все еще стоял на прежнем месте; забыв обо всех своих попытках выглядеть храбрым, у его ног образовалась маленькая лужица.

Арес поднял руку.

Единственное, что я смогла придумать - развернуться и подрезать его, тем самым способом, который я использовала в Амфиполисе, когда он хотел, чтобы я показала мои приемы его ученикам. Сейчас, когда у него были его божественные силы, это не сбило его, но все же застало его врасплох и сместило прицел, достаточно чтобы энергетический шар врезался в стену. Прежде чем он схватил меня, я подтолкнула испуганного мальчика к другим детям и встала перед ними, раскрыв руки. Я, должно быть, напоминала кошку, пытающеюся напугать тигра, но ни один из тех, кто следил за нами, не был в настроении оценить юмор ситуации.

“Назови хоть одну причину, почему я не должен убить тебя”, - процедил он сквозь зубы.

“Прекрасно. Убей меня. Я предпочту умереть, чем увидеть, как ты сделаешь это, – меня озарила внезапная мысль. - Будь здесь Зена, она тоже предпочла бы умереть”.

От его рева мои барабанные перепонки едва не лопнули, и я почувствовала его руку на своей шее. Вот и все, пронеслось у меня в голове, он собирается оторвать мне голову.

Я ждала, что сейчас наступит тьма, но вместо этого все вокруг меня сияло, и потом давление исчезло с моего горла. Я резко села, чувствуя что-то мягкое под коленями, и оставалась в таком положении с закрытыми глазами, не знаю уж, сколько, - стараясь восстановить дыхание. Я могла чувствовать запах травы и диких цветов, и слышать щебетание птиц и цикад. Возможно, я мертва и нахожусь на Елисейских Полях. Когда я открыла глаза, передо мной были деревья и берег реки.

“Где мы?”– мой голос прозвучал как карканье.

“Где-то в миле от Амфиполиса”.

Арес сел на траву, обхватив голову, его тело сотрясала мелкая дрожь. Он посмотрел на меня, и его глаза снова были человеческие, с влагой и болью.

“Ты ранена?”

Я посмотрела на пятна крови. “ Нет, это от…” - я кивнула на него.

Кажется, я видела, как он вздрогнул. Он закрыл глаза и сосредоточился, и в следующий момент был полностью чист, без единой капли крови.

Я отвязала с пояса кожаный мешочек, сняла ботинки и забралась в реку. Холодная вода привела меня в чувство и вернула к действительности. Как только вода дошла мне до шеи, я стащила свой топ и очистила его, потом сделала то же самое с юбкой и нырнула под воду. Когда я вышла, мокрая и дрожащая, Арес держал мешочек. Он открыл уже пустой кулон, который ранее содержал его обратный билет к бессмертию, и погрузил его в пепел, заполнив до краев; потом он приложил крышку и сжал кулон в руке, запечатывая его тонкими потоками синего света.

Он посмотрел на меня и поднял руку, с его ладони исходили теплые волны. Всего через минуту я была полностью сухой.

“Спасибо”.

Он кивнул, смотря в сторону.

“Кстати, твои амазонки в порядке”.

“Спасибо ... еще раз”.

В уголках его глаз блестели крошечные слезинки. Вероятно, стоило мне дотронуться до его плеча, и стена бы рухнула, и он бы зарыдал так отчаянно, как в тот раз, когда он вынес ее из ледяной воды и положил ее тело на снег. Я не была уверена, хотела ли я поддержать его или развернуться и бежать от него без оглядки.

Он поднялся.

“Ты можешь дойти отсюда в город, или хочешь, чтобы я доставил тебя?”

“А ты?”

Едва видимая судорога исказила его лицо. “Для меня там ничего не осталось”.

“Арес... - я дотронулась до его руки, но он отодвинулся. - Как же Ари?”

“Ты сможешь позаботиться о ней, - он не смотрел на меня. - Если ей что-нибудь понадобится, просто позови меня”.

“Ей нужен отец”.

Он покачал головой.

“Ее отец был смертным человеком, которого больше не существует”.

***



Я отправилась назад пешком, набираясь сил сообщить новости Сирене и Еве. Учитывая обстоятельства, я практически вздохнула с облегчением, узнав, что Сирена умерла двумя ночами ранее, мирно скончавшись во сне. Что до Евы, точно не знаю, уменьшил или ухудшил боль потери тот факт, что она и Зена так и не успели стать настоящей семьей. Мы с ней никогда не могли поговорить по душам. Она предлагала остаться и помочь мне с Ари, но я убедила ее вернуться к ее миссии; я подумала, что так будет лучшее.

Вскоре после этого появился Вирджил. Он посетил нас несколько раз, еще когда мы с Зеной только вернулись в Амфиполис, но только теперь мы стали по-настоящему близки, объединенные скорбью по Джоксеру, его любимому отцу и моему дорогому другу, и по Зене, самому особенному человеку в моей жизни, которую он узнал через рассказы отца прежде, чем встретил нас. Потом он возвращался снова, и снова, и через несколько месяцев мы поженились. Вместе мы управляли таверной Сирены, проводили поэтические чтения и растили Ариану, к которой спустя два года добавился наш собственный сын, Филипп.

Ари знала, что ее мама “ушла в другое место”, как мы сказали ей, и она не вернется. Что-то во мне восстало против того, чтобы сказать то же об отце. ‘Он вернется', сказала я. Лучшее, что я сумела придумать, это то, что он был на войне в далеких странах. Хотя потом я стала волноваться, что мой обман будет иметь неприятные последствия: она может начать задаваться вопросом, почему папа никогда не пишет и не присылает ей подарки, и, наконец, почувствует себя брошенной.

Время проходило, а он все еще не возвращался. Храм Ареса в Амфиполисе, много лет пустовавший, повторно открылся через несколько месяцев после того, как он восстановил свою божественную силу. Однажды к нам пришел посланник храма и сказал, что я должна получать ежемесячную “плату” от храма по личному приказу Бога Ареса за мои заслуги как воина. Я согласилась. Насколько я могу судить, ни один из священников ничего не знает о дочери Ареса, и, конечно, я все оставила, как есть. Несколько раз я думала прийти в храм и потребовать его присутствия. Но так и не решилась.

***



И вот мы здесь, заканчиваем наш обед. Мы больше не говорим о ее сне. Я спрашиваю о школе и говорю ей, что на следующий месяц я и дядя Вирджил поедем на Великий Фестиваль Бардов в Коринфе, и она должна хорошо себя вести, если тоже хочет отправиться с нами. Она хочет знать, можно ли ей взять еще печенья, и я разрешаю, если она пообещает потом сразу идти спать.

Арбалетка вдруг выпрямляется и начинает лаять. Я иду к дверям и выглядываю наружу; там никого нет, но она все еще беспокоится, лает и виляет хвостом.

“Что в тебя вселилось, девочка?”

“Тетя Габби? - говорит Ари. - Здесь кто-то есть”

“Нет, милая, я уже посмотрела, там никого”.

“Не там, - нетерпеливо объясняет она. - Здесь. Знаешь, как ты чувствуешь, когда кто-то смотрит на тебя на улице? Вот, и это так же, я просто чувствую это”.

Внезапно в комнате становится холодно. По каким-то причинам, она не боится, словно быть наблюдаемой невидимкой - самая обычная вещь в мире.

“Ари, - я встаю, стараясь не выдать волнение. - Уже поздно, а мне еще нужно все убрать. Ты можешь забрать свое печенье и идти в комнату. Как послушная девочка”.

“Я не хочу быть послушной девочкой”, - говорит она серьезно, но идет в свою комнату, таща за собой Арбалетку.

Оставшись одна, я смотрю на то место, куда смотрела Арбалетка, когда лаяла.

“Арес”.

Я чувствую себя смешной.

“Арес, пожалуйста, покажись. Я знаю, что ты здесь, - конечно, размышляю я, он уже мог уйти. - Пожалуйста, пожалуйста. Поговори со мной”.

Ничего.

***



Намного позже я в одиночестве сижу за кухонным столом. Арбалетка спит у печи, дергая во сне лапами. Я уложила Ари в постель и рассказала ей историю, ту, которую она любит больше всего, об амазонках и кентаврах. Теперь я разглядываю чистый свиток, и размышляю.

Я написала много историй о Зене, Королеве Воинов, которая совершила много зла и затем изменила свою жизнь и совершила ещё больше добра, изменила и мою жизнь тоже. Я написала о многих удивительных подвигах, которые она совершила, и многих невероятных приключениях, которые мы пережили. Но я никогда не рассказывала и не писала ту, может быть, самую главную историю: как внушающий страх бог, который хотел соблазнить ее назад к темноте, так сильно полюбил ее, что пожелал следовать за нею в свет; как, после всех попыток сорвать ее стремление искупить прошлое, он нашел, по крайней мере, временный способ искупления (не сомневаюсь, что он будет насмехаться над этими словами) в его любви к ней. Общеизвестно, что Бог Войны стал смертным несколько лет назад, когда многие боги умерли, и что он позже восстановил свое место на Олимпе; но лишь трое из ныне живущих людей - Ева, Вирджил и я - знают, как и почему это произошло.

Я хотела бы рассказать эту историю, хотя не думаю, что ему это понравится. Да я и не уверена, что сама смогу рассказать это снова.

Убирая свиток, я иду наверх. Я должна проверить Ари и убедиться, что она не читает опять при свечах.

Я толкаю открытую дверь. И там, в лунном свете, я вижу его сидящего на ее кровати, его рука перебирает ее волосы. Она крепко спит.

Наши глаза встречаются; я открываю рот, и он подносит палец к губам.

Я ничем не могу помешать ему исчезнуть в искрах света и пятнах развеявшегося дыма. Но он не исчезает. Он поднимается и идет ко мне, выходит вместе со мной в прихожую и закрывает за собой дверь.

Мы спускаемся вниз, все еще в молчании. Я ловлю себя, думая, что внешне он не изменился, и затем прикидываю, хватит ли мне выдержки.

Он садится, скрещивая ноги. Арбалетка просыпается и несется к нему. Она помнит его? Никогда нельзя точно знать, когда имеешь дело с собаками. Она подпрыгивает, виляет хвостом, упирается передними лапами ему в грудь. Он почесывает ее за ушами и с полуулыбкой говорит: “Привет, Дисгармония”.

Нет, нет, нет, я не собираюсь плакать, это верный способ отпугнуть его. Я постараюсь говорить с ним в его манере.

“Давно не виделись… ” Я стараюсь звучать настолько легкомысленно, насколько возможно.

“Не могу сказать того же о тебе”, - посмеивается он.

Я сглатываю. “Ты следишь за мной?”

“Иногда, - он видит, что я краснею, и добавляет. - Не так слежу”, - от чего я краснею еще больше.

Он смотрит на меня выжидающе.

“У меня прекрасная жизнь”, – почему я говорю, словно должна оправдываться?

Он вздыхает. “Ты могла бы стать великим воином, Габриель”.

“Я все еще навещаю каждый год амазонок”, - его веки дергаются; не стоило их упоминать. - И я пишу истории и поэмы о воинах, - главным образом, об одном воине, но я еще не могу произнести ее имя. - Я открываю Великий Фестиваль в Коринфе в следующем месяце”.

Он кивает, все еще чего-то ожидая.

“Так, как твои дела?”

Абсурдный вопрос, конечно. Он пожимает плечами. “Войны всегда продолжаются, знаешь, - висит неловкое молчание, и наконец он спрашивает. - О чем ты хотела поговорить со мной?”

Мои следующие слова вызывают удивление у меня самой. “Я скучаю без тебя, Арес”. Я на самом деле поразила его; его брови поднимаются, и никакого остроумного возражения. Тогда я делаю решающий шаг. “Ари скучает без тебя”.

Он поглаживает свою бородку. “Она красавица”.

“Арес, ты должен быть частью ее жизни”.

Он вскидывает на меня глаза.

“И как ты это представляешь? Я беру ее на рыбалку, как все другие папы, и участвую в танцах отца-дочери на городской площади? Ты хочешь, чтобы я приходил на обед по вторникам и четвергам? Хочешь, чтобы на выходные я взял ее на Олимп и сказал: ‘Посмотри, милая, вот здесь живет папа?’ Хочешь, чтобы я взял ее на поле битвы, чтобы показать, чем я занимаюсь?”

"Ты мог бы приходить на обед по вторникам и четвергам ”.

Он смеется и качает головой. Потом говорит: “На этой неделе ее день рождения. У меня есть для нее подарок”.

При его словах меня охватывает невероятная радость. Он поднимает руку, и золотые искры мерцают в воздухе, образуя круг. Внезапно в моих коленях возникает такая слабость, что мне приходится сесть. Шакрам Зены. Я была уверена, что он навсегда потерян где-нибудь в... том месте.

“Он должен принадлежать ей”.

“Когда маленькие девочки берутся за шакрамы – в четыре, пять?”

“Семь и ни днем раньше… ”

Беспокойная мысль приходит мне на ум, и я выпаливаю: “Арес … Ты не планируешь … вырастить из нее особого воина или что-то вроде этого?”

Его смех почти весел. “Ты все еще считаешь, что я всегда что-то замышляю”. Но он не отвечает да или нет, и я начинаю волноваться. Он серьезно говорит: “Габриель, я думаю, что Ариана будет особенным воином. Но это будет ее выбор. Я обещаю. Я не стану вмешиваться”.

Я беру шакрам и медленно провожу по нему рукой, вспоминая, когда видела его в последний раз, и уже не могу остановить слез.

“Знаешь, - он говорит почти случайным тоном, - я действительно хотел только провести с ней всю свою жизнь”.

“Да, я знаю”, - я кладу свою руку поверх его, и он не отодвигает ее.

“Габриель?”

“Что?”

“Спасибо”

“За то, что забочусь об Ари?”

“И за это тоже”.

Я поднимаю глаза и оказываюсь загипнотизированной этими глазами, как всегда.

“Ты была права, - говорит он. - И поступила очень храбро”.

Он треплет Арбалетку по голове и встает.

“Арес, не уходи, - он ждет. - Ты должен поцеловать свою дочь, - я почти говорю "на прощание", но потом останавливаю себя, - на ночь”.

После мгновения, показавшегося вечностью, он поворачивается и идет к лестнице.

Я следую за ним и задерживаюсь в прихожей, но он оставляет дверь приоткрытой, и я могу все видеть. Она лежит на животе, ее дыхание ровное и мирное. Он садится, кладет руки на ее тоненькие плечи и, нежно приподнимая, переворачивает ее; она бормочет, но не просыпается. Он проводит пальцами по ее лицу, наклоняется и целует ее. Я воображаю, какой прохладной и бархатной должна казаться ее щека под его губами. Когда он выходит, я на секунду вижу в его глазах вернувшееся тепло и счастье.

Он останавливается, и я знаю, что он собирается исчезать.

“До свидания, Арес”.

Думаю, что я видела его кивок, прежде чем он исчезает в водовороте синего света.

Я заглядываю в спальню Ари укрыть ее, но потом понимаю, что не хочу нарушать этот момент, даже при том, что она ничего об этом не знает. Я спускаюсь в кухню и наливаю себе немного травяного чая. Удивительно, у меня такое чувство, что сегодня вечером я легко засну.

Возможно, завтра я предположу, что все это был сон. Но нет, там, на столе, лежит шакрам Зены. Я беру его и рассматриваю. В своей памяти я слышу ее голос, когда она качает дочь: “Несмотря на нашу историю, мы все же смогли создать что-то хорошее”.

Однажды я расскажу эту историю.


КОНЕЦ



Добавить комментарий

Мы любим получать комментарии, которые дополняют наши материалы, указывают на ошибки или просто выражают мнение их автора. Мы не против ссылок, картинок и видео в обсуждениях, если они относятся к теме. Но если вы нарушите одно из наших простых правил, ваш комментарий будет немедленно удален.
При комментировании на ШипТексте запрещено:
  • Использование нецензурной лексики.

  • Любые оскорбления в адрес авторов, создателей обозреваемых сайтов, других участников обсуждения и так далее.

  • Все виды коммерческой рекламы (даже если вы оставляете комментарий вроде «какой клевый сайт посмотрите мой»).


Защитный код
Обновить