| Article Index |
|---|
| Второй шанс |
| Продолжение |
| Продолжение 2 |
| All Pages |
Рейтинг: R
Пейринг: Арес/Зена
Автор: LadyKate | Перевод: Natty
Неожиданное происшествие сближает Зену и смертного Ареса, но есть ли у их любви шансы на жизнь? Имеет место после "Возвращения Домой". ЛК, как никто прежде, сумела раскрыть образ Габриель. А ее описание отношений Зены и Ареса - невероятно правдоподобно, реалистично, потрясающе эмоционально и живо.
Обед уже на столе, тушеный кролик пахнет просто восхитительно, похоже, я превзошла саму себя и только я собираюсь позвать ее, как в дверь стучат.
“Габриель, иди забери свою несчастную хулиганку!” - Лиссия сходится криком, её лицо краснее свеклы. “Она избивает моего мальчика! Она опасна! И свою псину тоже держи от меня подальше!”
Арбалетка яростно лает, стараясь сорваться с поводка, за который я ее держу. Зная мальчика Лиссии, подозреваю, что он сам напросился, но я прикусываю свой язык и следую за ней во двор. Уже издалека я слышу галдеж, там собралась небольшая толпа детей и подростков, и несколько из них скандируют: “А-ри! А-ри! ”
А вот и она. Ее свежевыстиранное платьице заляпано грязью (и почему я беспокоюсь?), черные волосы растрепались (еще одна потерянная лента), на маленьком чумазом личике, покрывшемся испариной, читается твердое намерение отправить в Тартар парня, который чуть ли не вдвое больше неё (и, похоже, втрое слабее).
Я проталкиваюсь через толпу, подбегаю к дерущимся, и хватаю её.
“Ари! Что это ты делаешь?”
Она поворачивается ко мне с непокорным взглядом. Ее несчастный противник встает с земли и бежит к Лиссии, хныча и размазывая кулаками слезы.
“Тетя Габби, Никос вредный! Он снова обижал малышей! Он дергал Кори за волосы и сломал ее куклу. а потом побил Клетуса, и забрал его леденец и ... ”
Я подавляю смех. Еще семи нет, а уже борется с несправедливостью. Интересно, откуда в ней это.
“Ариана, - говорю я, садясь на корточки рядом с ней и с силой удерживая её за плечи, несмотря на её сопротивление. - Это не означает, что ты должна драться”, - я чувствую себя такой лицемеркой.
Когда я встаю, передо мной опять оказывается Лиссия. “Она – маленькая ведьма! Знаешь, что она сделала, когда я попыталась отодрать её от моего мальчика? Посмотри! - она поднимает свою жирную руку, и я вижу крошечный след от укуса. - Эта девчонка нуждается в хорошей порке!”
К счастью, у меня очень большой опыт смотреть в глаза высоким людям. “Лиссия, почему бы тебе ни заняться своими делами. Для начала, например, скажи своему мальчику, чтобы цеплялся к детям его собственного возраста”.
Пока она бормочет проклятья, я поворачиваюсь и мягко, но вместе с тем твердо подталкиваю Ари вперед.
“Идём, Ари. Обед уже готов”, - она прекращает вырываться, и я беру её маленькую ручку в свою, она вздрагивает, и я замечаю, что кожа на ее пальчиках содрана, и они кровоточат.
Проклятье, я не должна чувствовать себя гордой, но я чувствую.
***
К тому времени, когда я её вымыла, переодела, причесала и обработала её раны, жаркое снова потребовалось разогревать.
Сегодня мы с ней одни; Вирджил отправился проведать его мать и сестру и захватил с собой нашего Филиппа. Как бы сильно я их не любила, есть нечто настолько особенное в этих моментах, наедине с Ари, я почти чувствую себя виноватой.
“Хорошо, милая. Съешь все и выпей свое молоко. Ты ведь хочешь вырасти и стать сильной, да?”
Она кивает. “Такой как мои мама и папа? ”
На секунду я задерживаю дыхание, пока не исчезает огромный ком в горле. “Да, дорогая, такой как твои мама и папа”.
Боги, она так похожа на свою мать. Эти немного угловатые, тонкие черты лица, эти скулы, эта мимика, как она улыбается, как она сжимает губы, когда сердится. Исключение составляют только глаза - не голубые, а тёмно-карие, почти черные; они могут быть мягкими как бархат, или пронизывающими как сталь. В точности как у ее отца. Иногда, когда я смотрю ей в глаза, на меня накатывают яркие воспоминания о взглядах, которыми одаривал меня он и большая часть тех воспоминаний отнюдь не из числа любимых.
Она отставляет кружку и решительно вытирает рот ладонью.
“Тетя Габби?”
“Да, милая?”
“Я видела папу”.
Моя ложка летит на пол. Когда я снова обретаю дар речи, у меня выходит только шепот. “Где?”
Она сверлит меня взглядом. “Вчера вечером, когда я спала”.
У меня вырывается вздох.
“Ари, как твой папа выглядел во сне?”.
Ее лицо принимает мечтательное выражение. “Он такой большой и высокий ... больше дяди Вирджила ... даже больше, чем папа Кори. И у него черные волосы, и усы с бородкой, и он одет во все черное, и у него есть большой меч ... со сверкающими штуками на рукоятке ... А ещё у него серьга в одном ухе, это было забавно, я думала, только мамы носят серьги ... ”
Я дотрагиваюсь до её плеча. “Всё хорошо, дорогая”. Она не могла это запомнить; в последний раз, когда она его видела, ей был только год от роду. И к тому же, он тогда выглядел иначе... если не считать тот последний день.
“Откуда ты знаешь, что это был твой папа? Он сам сказал тебе?”
Она улыбается и отрицательно качает головой, хитро поглядывая на меня, она скармливает Арбалетке под стол кусочки жаркого; я часто говорила ей не делать этого, но сейчас мои мысли совсем о другом.
“Нет, тетя Габби. Я просто знала. Мы очень похожи”.
“И что случилось в твоем сне?”
“Ну, мы с Арбалеткой бегали по полю, играли в догонялки, и потом я услышала, как кто-то сказал: "Ари!", я обернулась, и там был он. Я совсем его не боялась. Он добрый. Я спросила его, хочет ли он поиграть с Арбалеткой, и мы играли”.
Я вздыхаю. Конечно, он вошел в ее сон; я знаю, что он может делать такое, теперь, когда он снова бог. Зена рассказывала мне, что однажды он вошел в ее сон, очень давно; она не особо распространялась о том, что случилось в том сне, но я догадываюсь.
В Тартар тебя, Арес! Ты не должен прокрадываться в ее сны. Ты можешь прийти сюда, когда пожелаешь.
“И что потом? Он что-нибудь сказал?”
Она морщит лоб, пытается вспомнить, уставившись на потолок.
“Он опустился на колени и сделал вроде этого, - она прикоснулась ладонями к моим щекам, - и потом сказал: "Ты выглядишь точно как она". И поцеловал меня, сюда”, - она указывает на свой лобик.
Я резко поднимаюсь, едва не опрокинув свою тарелку.
“Подожди, детка, мне нужно проверить кое-что на кухне”.
Я не могу допустить, чтобы она видела, как я плачу.
***
Как и многое прекрасное в жизни, Ари была случайностью.
Это случилось после того, как Фурии свели Ареса с ума - он тогда был смертен - и Зена придумала способ изгнать их из его головы и уничтожить. По её плану, она должна была бороться с ним и почти позволить ему убить себя, и заставить и его, и Фурий поверить в её смерть.
Когда всё закончилось, и Зена осмотрела свои свежие боевые раны, она встала и сказала, что должна пойти поговорить с ним.
“Знаешь, он по-настоящему тебя любит”, – вдруг сказала я.
Она пронзила меня острым взглядом.- “И что это должно значить?”
“Только то, что я сказала. Он любит тебя. Не думаю, что когда-то прежде я покупалась на это, Зена, даже когда он отдал свою божественную силу, чтобы спасти нас. Я считала, что он должен был что-то спланировать, ну как всегда”.
“А теперь? ”
“Зена, тебе нужно было видеть его, когда он думал, что ты мертва”.
Она уставилась на землю. “Габриель ... возможно, он всегда любил меня, некой своей искаженной любовью. Но что с того? - она, должно быть, читала мои мысли, потому что добавила. - Ладно, допускаю... меня тянет к нему. И теперь, когда он смертен, он мне даже нравится. Но он все еще плох для меня, и именно это я собираюсь ему сказать”, - и она ушла.
Я вовсе не удивилась, когда по истечении нескольких часов она не вернулась.
Это была Ева, кто, наконец, выпалила: “Чем она занимается?”
Я прыснула, не в силах сдержаться. “Брось, Ева. Ты ей не мать, и я тоже”.
Она выглядела такой несчастной, что я пожалела, что сказала это. Должно быть, это тяжело - иметь мать, которая выглядит всего на несколько лет старше тебя, и знать, что в этот момент она почти наверняка занимается любовью с твоим бывшим. Я почти спросила, испытывает ли она ещё чувства к Аресу, но потом передумала.
Зена вернулась на рассвете. Было достаточно светло, чтобы я заметила у неё несколько новых багровых отметин в дополнение к полученным ею накануне - одна на шее, другая справа над нагрудными латами.
Я не смогла подавить ухмылку. “Должно быть, вы с Аресом неплохо поболтали”.
“Не начинай, Габриель, - ее лицо было непроницаемо. - Давай буди Еву, и начинайте собираться”.
“Что за спешка?”
“Я хочу убраться отсюда до того, как он проснется”.
“Ты уверена в этом?”
Она отвернулась, ничего не ответив.
Мы сидели верхом, готовые ехать, когда Зена вдруг напряглась. Я посмотрела в направлении, в котором смотрела она, разумеется, он направлялся к нам.
“Зена. Что происходит? ”
“На что это похоже?- она пожала плечами, нарочно говоря легкомысленным тоном. - Мы уезжаем”
“Куда?”
“Если тебе интересно, в Амфиполис”.
“Я с вами”.
“Не помню, чтобы я тебя приглашала”.
Его лицо приобрело сердитое выражение. “Ясно. Ты поимела меня, а теперь бросаешь!” (Евы поперхнулась, и он бросил в её сторону насмешливый взгляд.)
“Арес ... - Зена вздохнула. - Я пришлю тебе цветы”
“Проклятье, хватит смеяться надо мной! - он был разъярен, и на мгновение, если бы не его немного неряшливый вид (он явно одевался впопыхах), я могла бы поклясться, что снова видела Бога Войны. - Мы можем поговорить? Наедине?”
Она покачала головой, избегая его взгляда. “Арес, нам не о чем говорить. Пожалуйста, не устраивай сцен, как будто я лишила тебя невинности. Габриель, Ева, едем”.
Она ударила ногами Арго-2, причем с такой силой, что я вздрогнула. И одновременно Арес схватился за уздечку, животное дико зафыркало, дергая головой.
“Зена ... прекрати”.
Она вздохнула и, только на мгновение, холодная маска исчезла. “Езжайте вперед, - сказала она, обращаясь к Еве и ко мне, но не глядя ни на одну из нас. - Я догоню”.
На мгновение я замешкалась.
“Арес ... ”
“Да, что?”
“Я хотела поблагодарить тебя за спасение моей жизни”.
“Я сделал это не для тебя”, - отрезал он.
“Что ж ... все равно, спасибо”.
Мы с Евой пустили лошадей медленной рысью, и я успела несколько раз оглянуться назад. Зена спрыгнула с Арго и теперь стояла перед Аресом. Выражение его лица смягчилось, и он держал ее руки в своих; она улыбнулась, а затем довольно нежно засмеялась над чем-то, что он сказал. Наконец она прижалась своими губами к его, очень быстро, и вернулась в седло. Он стоял там, провожая её взглядом, наполненным не только желанием, но и своего рода странной ясностью. Потом он выпрямился, развел руки в стороны, запрокинул голову, и я поняла, что сработал рефлекс, он пробовал исчезнуть. Тысячелетние привычки не легко преодолеть. Внезапно меня поразило значение того, что он отдал: не только свою силу, но и вечность. Наверное, это как если бы я потеряла обе ноги и узнала, что жить мне осталось лишь пару дней. Кто бы мог вообразить, что я буду чувствовать жалость к Аресу?
Мы ехали нескольких минут, пока Зена, наконец, не нарушила тишину.
“Полагаю, я поступила не очень хорошо”.
Я улыбнулась. “Да, ты была порядочной стервой, - она взглянула на меня с небольшой кривой усмешкой. - О чем вы сейчас говорили? Если ты не возражаешь против моего любопытства”.
Ева неловко посмотрела на мать, затем пнула свою лошадь, и быстро поскакала вперед, замедлив ход лишь тогда, когда оказалась достаточно далеко, чтобы не слышать наш разговор; Зена взволнованно проследила за ней. Я вздохнула. За все эти годы мы так привыкли к нашей близости, к возможности легко говорить о чем угодно, что было странно ощущать рядом ещё чье-то присутствие.
“Я сказала ему, что нам нужна была эта ночь, и я рада, что она была, но это все, что могло когда-нибудь быть”.
“А он что сказал?”
“Он спросил, есть ли шанс, что мы когда-нибудь будем вместе, хотя бы один на тысячу”.
“И?”
“Я сказала, скорее один на миллион”.
“О”.
“А он сказал: ‘Значит, шанс всё-таки есть‘, - она рассмеялась и покачала головой. - Классический Арес”.
“Зена ...”
“Что?”
“Если это то, что ты чувствуешь, тогда зачем…”
“Габриель ... Ты же знаешь, что я не планировала этого. Это был просто порыв”.
По каким-то причинам, мне вдруг захотелось подурачиться. “Так как он?”
Не часто у меня получалось поразить Зену. “Габриель! ”
“Давай, - я хихикала. - Я хочу детали!”
“Ты их не получишь”.
Я посмотрела на неё и увидела усмешку на ее лице.
“Значит, хорош, да?”
Она что-то пробормотала, и затем мы разразились смехом. Когда наше веселье утихло, мы еще несколько минут ехали в дружелюбной тишине, пока я снова не заговорила.
“Ты уверена, что не хочешь быть с ним?”
Зена резко наклонилась и так сильно сжала мое плечо, что я вскрикнула больше от удивления, чем от боли. “Эй!”
Она сверлила меня холодным взглядом, с её лица исчезли все следы веселья: “Габриель, давай закроем эту тему, хорошо? Я действительно не хочу больше об этом говорить”.
“Ммм ... хорошо”.
“Мне только нужно выбросить его из головы”.
Какая ирония! Поскольку оказалось, кое-что его осталось в ней, и не только в голове, пустило корни, росло, и где-то шесть недель спустя сомнений уже не осталось.
***
“Зена? Ты хорошо себя чувствуешь?”
Она не выходила из комнаты целый день, с тех пор как вернулась от акушерки, окончательно подтвердившей то, что она и так знала. Окна зашторены, она лежит на кровати в темноте, уставившись в потолок.
“Твоя мать беспокоится о тебе”.
“Боги ... она знает?”
“Нет, я решила, что она должна услышать это от тебя”.
“Проклятье, Габриель, - она села, ссутулившись, обхватив руками голову, на край кровати. - Проклятье. Проклятье”.
Я села рядом с ней и нерешительно погладила ее волосы.
“Зена, я знаю, ты предпочитаешь держать все в себе, когда переживаешь тяжёлые времена, но пожалуйста, поговори со мной”.
“Поговорить о чем? Я не могу поверить, что могла быть такой идиоткой, залететь и от Ареса ... ”
Я всё же набралась сил сказать это.
“Зена, я думаю, ты должна сказать ему”.
Она развернулась.
“О чем ты говоришь? - даже в темноте я могла видеть, что уголок ее рта изгибается в ожесточенной усмешке. - Сказать ему? Чтобы он мог сделать из меня честную женщину? Госпожу Бог Войны?”
“Зена, он больше не…”
“Да, да, знаю. Госпожу Экс-Бог Войны. Как это трогательно!”
“Я только сказала…”
“Уверена, наша совместная жизнь была бы просто замечательной! - фыркнула она, ее глаза сверкали. - По вечерам мы могли бы предаваться волшебным воспоминаниям о наших первых встречах... "О, Арес, ты помнишь, как подставил меня, убив крестьян... Ты и впрямь знаешь путь к сердцу девушки! И…и когда ты принял облик моего отца, чтобы заставить меня напасть на деревню - это было блестяще! Не упоминая Фурий, которых напустил на меня, чтобы свести с ума ... " ”
“Если это все, что ты в нем видишь, то зачем спала с ним?”
Она вздохнула и уставилась на свои босые ноги. “Ну, хорошо, это не все, что я в нем вижу. Но эти вещи есть, и от них никуда не деться. Я могу оставить их в прошлом на одну ночь, но не на всю оставшуюся жизнь. И иметь от него ребенка… Габриель... всего несколько месяцев назад он угрожал убить мою дочь, если я не подарю ему дитя”.
Она встала и начала быстро ходить взад-вперед по комнате, которая была для этого слишком маленькой.
“Ты собираешься сказать, что потом он отступил и ничего не просил взамен ... ”
“Я ничего не говорила, Зена”.
“И это многое меняет – да, но не меняет всего, - она остановилась и подняла лампу, от чего мне пришлось зажмуриться. - Габриель, я не могу пройти сквозь это. Мне нужно избавиться от ребенка”.
Я подпрыгнула и схватила ее за руки.
“Зена, посмотри на меня. Я останусь с тобой независимо оттого, что ты решишь сделать, но... Это может быть твой последний шанс увидеть, как растет твой ребенок, шанс самой воспитать его… - я знала, что мои слова причинят ей ужасную боль, как при сдирании бинтов с ран, которые никогда не заживут, но я должна была сказать. Я не хотела, чтобы ей снова пришлось жалеть о сделанном. - И это - последний шанс для твоей матери увидеть, как растет ее внук. Подумай об этом. Пожалуйста, подумай”.
Казалось, что она с радостью убьет и меня, и Ареса, но потом ее глаза наполнились мягкостью и слезами, и несколько маленьких капелек потекли по щеке, когда она прижала мою руку к своему лицу.
***
“Так когда ты скажешь Аресу? ”
Сирена, весьма постаревшая к настоящему времени, тем не менее, с ходу приняла новость. Даже личность отца, я думаю, не особо ее потрясла. Конечно, она видела их вместе в храме Ареса, тогда, в прошлом и даже притом, что все было подстроено (факт, от которого меня немного подташнивало, когда я думала об этом теперь), она, вероятно, никогда не покупалась на заявления Зены о невосприимчивости к обаянию Бога Войны. В любом случае, ее волнения о новом внуке явно затмили все остальное.
“О, и ты туда же, мама, - вздохнула Зена, вяло ковыряя свой обед. - Из всех людей. Какой прекрасный подарок для тебя ... зять, который хотел тебя убить”.
“Ну, - Сирена улыбнулась, с неудержимыми искорками в ее все еще молодых глазах, - у обычных людей это случается хотя бы через месяц после свадьбы”.
“Мама!” - Зена беспомощно рассмеялась.
“Зена, - Сирена положила руку на руку дочери. - Что бы ты ни делала, делай это по верным причинам. Не стану притворяться, что не особо понимаю ваши с Аресом отношения, и уж конечно, он - не тот, кого я хотела бы видеть своим зятем. Но в твоей жизни я вообще многого не понимаю. Согласись, по сравнению с тем, как ты забеременела Евой, на этот раз все вполне нормально. И Зена ... возможно, после всего, что, по твоим рассказам, он для тебя сделал... все образуется”.
При последних словах Зену передернуло, она открыла было рот, наверняка чтобы сделать какое-нибудь саркастическое замечание о том, что конкретно Арес может образовать, но потом встряхнула головой, отодвинула свою полупустую тарелку и встала из-за стола.
“Мам, я устала. Пойду немного посплю”.
***
Несколько дней спустя мы с ней сидели на веранде, потягивая лимонад и наблюдая закат. На темно-синем небе кое-где еще проглядывались кремовые и розовые пятна. Мы читали письмо Евы: она путешествовала, распространяя учение Элая, и в большей части письма рассказывала о своей миссии, только в конце вставив формальный вопрос о здоровье матери.
“У Евы сейчас трудное время, учитывая последние события”, - задумчиво сказала Зена.
Яркие зеленые светлячки танцевали в воздухе вокруг нас.
“Ты разве не видишь, Габриель, это все только усложняет. Если Арес станет ошиваться рядом, изображая как бы отца ... ”
“Но он и есть отец”.
“Неважно, - ее лицо дернулось. - Ева может получить отчима, который спал с ней”, - ее голос стих.
“Ева - большая девочка”.
Зена искоса глянула на меня и глотнула лимонад.
“Поверить не могу. Ты действительно хочешь, чтобы я была с ним”.
“Возможно, мне просто нравится браться за безнадежные дела”.
“Ага, ” она усмехнулась. “Так ты все же признаешь, что он безнадежен”.
По крайней мере, она шутила, а не огрызалась. Я хихикнула, и повисла долгая тишина. Зена подобрала с земли ветку и чертила ею по песку.
“Так или иначе, - наконец сказала она, все еще не отрывая взгляда от песка, - я даже не знаю, где он сейчас. Это совсем не так, как в былые времена, когда мне лишь нужно было заорать ‘Арес!’, и он появлялся со своей глупой ухмылкой и якобы остроумным приветствием вроде ‘Вы звали, хозяйка? ’ ”
“Я мог бы обидеться”, - сказал глубокий вкрадчивый голос, который мог принадлежать только одному человеку.
Это был он, на роскошном черном коне, во всем своем блеске, за исключением того, что его волосы отросли и выглядели немного лохматыми. Зена поперхнулась и выплюнула лимонад.
“Арес, - она встала, отряхивая платье. - Что ты здесь делаешь?”
“И тебе привет, Зена, - он начал спешиваться. - Я только хотел нанести тебе ответный визит и проверить, не изменился ли расклад … Ну, ты знаешь, с той штукой, "один на миллион"... Как думаешь, на этой неделе он не сократился до "один на сто тысяч"?”
“Я беременна”.
Она выложила новость без предупреждений, так обыденно, словно сообщила, что покрасила дом, и это поразило меня даже больше, чем его приезд. Что до Ареса, его нога выпустила стремя, он полетел с коня, без малейшего намека на грациозность, и приземлился на спину. Он сел и, открыв рот, уставился на Зену, слишком ошеломленный, чтобы обидеться на нас за наш смех.
Чертыхаясь, он поднялся на ноги и подошел к ней.
“Ты беременна”.
“Я так и сказала”.
“У тебя будет ребенок”.
Зена ухмыльнулась. “Ого, ты вычислил, как это работает. Просто гений”.
Он взял ее лицо в свои руки и принялся покрывать быстрыми маленькими поцелуями ее лоб, глаза, нос, уголки губ, пока наконец не перешел к губам.
“Зена … - произнес он низким голосом немного с хрипцой. - Это… это - наш второй шанс”.
Он опустился на колени, обнял своими сильными загорелыми руками её бедра и уткнулся ей в живот. Дыхание Зены чуть нарушилось, и она наклонилась вперед, обхватив руками его плечи. Что бы она ни думала об Аресе, практически не было сомнений в том, как ответит ему ее тело.
“Лучше зайдите в дом, пока вас не арестовали за непристойное поведение”, - сказала я.
Он встал и поднял ее, а Зена обвила его талию ногами. Когда он толкнул незапертую дверь, то повернул голову в моем направлении, одарил меня одной из своих убийственных улыбок и бросил: “Да, позаботься о моей лошади”.
Я начала закипать, мне хотелось ударить себя за то, что только что я была на его стороне. Высокомерный ублюдок, думала я, едва появился здесь, и уже лапает её перед домом её матери, да ещё и приказывает мне.
“Ты бы не надорвался, если бы добавил ‘пожалуйста’”, - бросила я.
Он не обернулся. “Конечно бы, надорвался”.
***
Понятия не имею, обсуждали ли они его переезд, или он поставил их перед фактом. Если у Сирены и были возражения, она хорошо их скрывала. Арес, в свою очередь, обходился с ней с излишней, до смешного, любезностью - типа уверений при каждой трапезе, что ее кулинарные шедевры - настоящая пища богов, что заставляло Зену закатывать глаза и, вероятно, это предназначалось для сглаживания своей вины о давнем деле с Фуриями.
Единственный спорный вопрос, в котором Сирена была непреклонна, - сохранение тайны его личности; определенно, она не хотела, чтобы соседи или клиенты в ее таверне узнали, что новый член ее семьи не только не был женат на ее дочери, но к тому же был раньше богом. Он неохотно согласился сменить кожу на что-нибудь менее заметное и слегка успокоился, когда оказалось, что городской брадобрей мог сделать ему точно такую же стрижку, какая была у него в его последние дни в качестве Бога Войны. Однако когда дело дошло до выбора нового имени, он заартачился, отклоняя каждое предложение как совершенно неподходящее. В результате мы решили говорить всем, что его зовут Аристос, чтобы "Арес" выглядело как уменьшительное имя. Кое-какие слухи, конечно, ходили, но и только.
Несколько раз нас навестила Ева. Зена предупредила Ареса, что если он выкинет шутку типа “Скажи папе привет”, то быстро узнает, что смертность может включать в себя сломанные кости; поэтому во время её короткого пребывания он вовсе исчез из поля зрения, увлекшись новым хобби - обучением местных жителей боевому искусству.
К немалому моему изумлению, он пригласил меня показать приемы с шестом и саями, и я почувствовала приступ гордости, когда поняла, что год назад - нет, напомнила я себе, двадцать шесть лет назад - когда он похвалил меня за мои новые навыки воина, он не только использовал меня, чтобы добраться к Зене (хотя преимущественно для этого, что и говорить, но все же не только). Собственно, он попросил меня снова, и, возможно, был бы и третий раз, если бы я не припечатала его к земле перед его студентами.
Он все еще отпускал в мой адрес шуточки, но я научилась не принимать их на свой счет, а иногда и давать достойный ответ. Когда мы направлялись на то наше первое занятие и он сказал мне иметь в виду, что теперь будет не очень хорошей идеей вонзать в его грудь кинжалы, я изобразила мою самую сладкую улыбку и сказала, что, напротив, теперь это как раз замечательная идея. Арес широко усмехнулся, хлопнул меня по спине - я еле удержалась на ногах - и ответил: “Отлично, малявка! Еще десять лет, и ты сможешь поддерживать беседу”.
Между ним и Зеной ничего не налаживалось. Кроме, конечно, одной области - множества ночей, когда я бы все отдала за стены потолще. Но, тем не менее, при свете дня атмосфера становилась тяжелой и мрачной, как перед бурей. Зена делалась замкнутой и капризной, срывалась на нем, а он злился. Ее требование почти ежедневных тренировочных поединков на мечах, даже при заметно выросшем животе, вероятно, исходило из желания поддерживать на должном уровне ее навыки, а не для того, чтобы выпустить пар; и все же иногда я боялась, вдруг она забудет, что больше не стоит впихивать в него лезвие.
Несмотря на такие разрядки, напряженность время от времени выплескивалась наружу, и Зена устраивала ему разнос за разные мелочи, которые неизбежно появляются, когда живешь под одной крышей. Слышать, как Королева Воинов отчитывает бывшего Олимпийца за то, что он прикончил остаток яблочного пирога, который она оставила себе, было бы невероятно смешно, если бы только не было настолько неудобно, особенно когда пустяки переводились в намного худшие вещи из прошлого. Наконец, когда она подняла его союз с Дахаком, а он парировал: “ Все потому, что ты не могла пересилить себя и поверить мне”, пришла моя очередь терять терпение. Поражаясь самой себе, я заорала: “Достаточно!”, разбила тарелку и выбежала из кухни. За спиной я услышала ворчание Ареса “Продолжай в том же духе, Зена” и рык Зены “ О да, как будто тебя это волнует!”
Она догнала меня во дворе и крепко обняла.
“Габриель... Прости. Я не должна была говорить это, я знаю, это вернуло все вос… ”
“Как, в Тартар, вы перешли от яблочного пирога к Дахаку?” - спросила я, вытирая слезы.
“Потому что он - самовлюбленный ублюдок”.
“Ты не думаешь, что ситуация .. эээм.. безнадежна?”
“Габриель, я больше не знаю. Я чувствую, словно у меня нет выбора с его присутствии в моей жизни, и я ненавижу это, - она мягко погладила мою влажную щеку. - А теперь он вбивает клин между нами, так же, как всегда пытался”.
“Зена, на этот раз я не думаю, что он делает это нарочно, - она не отвечала. - Но если ты так чувствуешь, вели ему уйти”.
Ее руки напряглись вокруг меня. “Потерпи еще немного, Габриель. Мы решим это”.
Я задавалась вопросом, подразумевала ли она ее и меня, или ее и его; она, вероятно, сама не знала.
Примерно полчаса спустя, когда я вернулась с прогулки и просунула голову на кухню, они все еще были там, но не замечали меня, их глаза были закрыты. Зена немного откинула голову назад, Арес стоял позади нее, прижимаясь к ней щекой, одной рукой поглаживал ее живот, а другой легонько массировал плечо. Она удовлетворенно вздохнула и выглядела так, словно собиралась замурлыкать.
***
Так и пошло, хорошие дни и плохие. Я не хотела проявлять ни малейших теплых чувств к Аресу, странно, откуда бы им взяться, учитывая нашу историю, и кроме того, я была уверена, что вместе с бессмертием он не потерял умение управлять людьми и наверняка мастерски разыграет карту сочувствия. И все же иногда я не могла подавить симпатию. Однажды, подойдя к окну, я заметила Зену, сидящую на веранде, погруженную в мысли, когда он сел рядом с нею, положил руку на ее вздутый живот и нежно сказал: “Наш ребенок, Зена”.
Она подняла голову, ее профиль четко вырисовывался на фоне ночного неба. Она сжала губы.
“И тебе даже не пришлось для этого шантажировать меня”.
Ее голос прозвучал как удар кнутом. Мне не было видно его лицо, но я увидела, как его плечи чуть вздрогнули, и ощутила комок в его горле, когда он спросил, “ Зена ... тебя все еще ... тошнит от мысли ... иметь от меня ребенка?”
Она ничего не сказала, и он молча сидел, крутя кулон в форме кинжала, который всегда носил на шее. Потом он резко поднялся, и на мгновение я была абсолютно уверена, что он уйдет. Может, так действительно будет лучше, подумала я и на цыпочках отошла от окна.
Он не ушел, но той же ночью направился в таверну и решил попробовать смертный способ топления проблем в вине, хотя на следующий день он вспомнил, что ему не нравились последствия в виде похмелья.
После того, как он вылил себе на голову ледяную воду и я вручила ему полотенце, он неожиданно спросил: “Ты думаешь, она ненавидит меня?”
Я бросила на Ареса удивленный взгляд, совсем не уверенная в том, что хочу быть его поверенной в сердечных делах.
“Нет, - сказала я. - Она просто… она не знает, как со всем этим обращаться, и нарочно старается задеть тебя”.
Он вытирался, и я не могла удержаться, чтобы не смотреть, как он стоял там на солнце, без рубашки, играя мускулами, а вода стекала по его груди. Я немного покраснела и отвела взгляд.
“Знаешь, Арес, ты сам немало в этом виноват. Нельзя обвинять ее в таком отношении к тебе, учитывая, что ты сделал”.
Он фыркнул. “О котором из моих злых дел мы говорим на этот раз?”
Я могла бы сказать “обо всех”, но, может быть, его карта сочувствия оказалась козырной.
“Ты сказал богам о Еве, потому что Зена не согласилась на твою сделку с ребенком”.
“Они бы все равно узнали.”
“Но не от тебя”.
Он закусил губу. “Ты, кажется, забываешь, что у меня было очень серьезное основание желать смерти Еве”.
“Сумерки”, - прошептала я. Это было ирреально: говорить о Сумерках Богов с этим человеком, который был одним из них и который теперь стоял в залитом солнцем дворике обычного дома, надевающий коричневую льняную рубашку и выглядящий немного измученным после ночи пьянки.
“Да, Тартар! Сумерки. Ты знаешь, что у меня есть это забавное чувство самосохранения, - он горько усмехнулся. - Оставить Еву в живых означало для меня отказаться от всего, чем я был. Понимаешь? И я все же предлагал ей это”.
“Если бы она позволила тебе устроить ее судьбу по-твоему”.
Он скорчил рожицу. “Я не стремился устроить ее судьбу по-моему, как ты очаровательно выразилась. И даже к продолжению рода. Полагаю, для этого мне не составило бы труда найти добровольцев, - к моей досаде, он заметил, что я снова покраснела, и в его глазах блеснула насмешка. - Я лишь хотел быть с ней”.
“Арес... - я вздохнула. - Это был не самый лучший способ достичь цели”.
“Возможно, я просто не знал, как с этим обращаться, - прорычал он. - И в итоге я нарочно пытался причинить ей боль. Ясно? - его лицо расслабилось; он провел рукой по влажным волосам, засунул кулон под рубашку и бросил мне влажное полотенце. - Ладно. Ты собиралась дать мне какую-то травяную штуку от головной боли”.
Я последовала за ним назад в дом. Или он проделал блестящую работу с запутыванием моих мозгов, или, возможно, он был в чем-то прав.
Добавить комментарий
При комментировании на ШипТексте запрещено:
- Использование нецензурной лексики.
- Любые оскорбления в адрес авторов, создателей обозреваемых сайтов, других участников обсуждения и так далее.
- Все виды коммерческой рекламы (даже если вы оставляете комментарий вроде «какой клевый сайт посмотрите мой»).
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи